ФСБ — террористическая организация

Процесс по делу о поджоге двери здания ФСБ открыл допрос силовиков, скрывающих свое ведомство
update: 19-05-2016 (12:36)

Первое открытое заседание Мещанского районного суда Москвы по акции Петра Павленского «Угроза» прошло 18 мая. Перед ним художник рассказал журналистам, почему не хочет «раскармливать судебный ритуал» и как в подвалах Мосгорсуда систематически избивают и пытают током арестантов. Пока служащие войсковой части, в ведении которой находится охрана здания ФСБ на Лубянке, отказывались объяснить, к какой структуре они все-таки принадлежат, ссылались на гостайну, и делились своими впечатлениями от объяснений акции Павленского, сам художник продолжал следовать объявленному ранее «регламенту молчания». Он признается: ему интереснее быть в процессе наблюдателем, к возможному тюремному сроку относится спокойно: «Там жизнь продолжается. На свободе тюрьма повседневности». Символичным ему кажется название суда, где пройдет процесс — Мещанский. Как открылся процесс о поджоге двери здания ФСБ, читайте в репортаже Каспаров.Ru.

По просьбе защиты исследование материалов дела началось с оглашения культурологической экспертизы пострадавшей двери, схемы утрат и сметы восстановительных работ. Согласно этим документам, здание — объект культурного наследия и сохранило исторический облик.

Ремонт поврежденной двери из «массива дуба», согласно документу, стоит 481 461 рублей 83 копеек.

Однако у стороны защиты мнение другое.

Адвокат Ольга Динзе отмечает, что эксперты не проводили «зондаж» двери, а значит утверждение о том, что она вся сделана из дерева, безосновательно. Кроме того, при исследовании не были исследованы оригинальные чертежи здания по проекту архитектора Алексея Щусева, следовательно, из экспертизы не ясно, действительно ли здание сохранило исторический облик. Если же дверь его утратила, значит, она не может считаться «памятником культурного наследия». Защитник подчеркивает: на приложенных к материалам фотографиях 70-х годов видно, что у каждой створки здания было по одному окну, а у современной двери — по три. Еще в ходе предварительных заседаний защитники ходатайствовали о проведении зондажа двери и исследовании оригинальных чертежей, однако суд посчитал, что вся нужная информация в деле уже есть.

После исследования экспертизы обвинение перешло к допросу свидетелей. Их оказалось неожиданно много по меркам одного дня политического суда — шесть человек. Один представлял интересы «потерпевшей стороны» — ФСБ, все остальные — люди, задержавшие художника после акции.

Первым показания дал начальник юридического подразделения войсковой части, которая охраняет здание ФСБ на Лубянке, Дмитрий Козаков. Он подал заявление о причинении «ущерба государственному учреждению» после того, как узнал о поджоге и осмотрел дверь. Козаков полагает, что просто заменить поврежденные фрагменты нельзя, поскольку «трудно подобрать рисунок дерева», и нужна полностью новая дверь. Кроме того, были закопчены гранитные плиты вокруг входа. Организация заявила гражданский иск на сумму ущерба, указанную в культурологической экспертизе по делу. При этом стоимость материалов по ее расчетам составляет 183 тысячи рублей

Адвокаты отметили, что в 2008 году организация уже реставрировала дверь (смета об этом есть в деле). Козаков это подтвердил, однако он не знает, менялась ли тогда дверь полностью или нет. Он также подтвердил, что в двери сейчас стоят бронированные стекла, однако он не знает, когда они были установлены, и были ли такие стекла в первоначальном проекте архитектора Алексея Щусева. В 2008 году он вообще не занимал нынешнюю должность. При этом, по его информации, реставрацию вела реставрационная мастерская при самой войсковой части, и сделано это было по хранящемуся в части образцу двери.

Назвать дополнительную информацию о реставрационной мастерской Козаков отказался, сославшись на то, что она не может быть разглашена, хотя и не относится к гостайне.

Вторым показания дал дежуривший в тот день начальник смены военной части Александр Худяков. Ему по телефону позвонил дежурный Тарасов из другого подразделения и сообщил о поджоге двери здания ФСБ. Звонивший отметил, что у здания находятся три человека, у одного из которых в руках канистра. Худяков отправил на место происшествия пять сотрудников с огнетушителями. После задержания, по словам свидетеля, Павленский сразу объяснил свой поступок. «ФСБ в страхе держит Россию и пособничает терроризму», — запомнил его слова Худяков, правда, слышал он их не сам, а в пересказе коллег — сам он с художником в момент задержания не общался, а только видел его издалека.

В ответ на вопрос защиты об оценке слов Павленского, Худяков мрачно замечает: «Его право». С его слов, документы о задержании художника он и его подчиненные не составляли, но написали рапорт и объяснения в приемной здания, куда отвели художника. Аналогичные показания чуть позже дадут и пять других свидетелей, присутствовавших на месте поджога.

Худяков подтвердил, что Павленского задерживали его сотрудники в форме полиции, однако отказался пояснить, служат ли они в полиции, в ФСБ или какой-то иной структуре.

Из всех допрошенных только последний, сотрудник еще одной соседней военной части, Михаил Тарасов ответил на аналогичный вопрос иначе, сообщив, что он и его коллеги — военные.

Следующим о задержании рассказал сотрудник охраны военной части другого здания ФСБ, свидетель Сергей Бардадымов. Он сообщил, что с коллегами «выдвинулся на место происшествия» по звонку о поджоге. Там на тот момент находился художник и два журналиста. Задержаны они были «сотрудниками наружной охраны». Со слов Бардадымова, Павленский объяснил поджог «личной неприязнью по идеологическим мотивам к ФСБ и к сотрудникам». Защитник Дмитрий Динзе пытался понять, почему же сотрудники военной части были одеты в полицейскую форму и имеют ли они право ее носить, но Бардадымов объяснить этого не смог. Применяли ли сотрудники военной части насилие к Павленскому во время задержания, Бардадымов, по его словам, не видел. Канистру у Павленского изъяли, чтобы не произошло «второго поджога», как объясняет свидетель. Свидетель отметил, что Павленский «был на удивление спокоен и от него можно было ожидать все что угодно».

— Как вы отнеслись к объяснению Павленского о том, что ФСБ — это террористическая организация? — спрашивает адвокат Дмитрий Динзе.

— Никак, — пожимает плечами Бардадымов.

В конце допроса адвокату удалось выяснить, что подразделение, где служит свидетель, называется «группа быстрого реагирования».

Сотрудник военной части Александр Милевский, по его словам, прибыл на место проведения акции, когда дверь «еще полыхала», и участвовал в задержании. По его словам, Павленский ему объяснений не давал, а сотрудники СМИ сказали, что «они не виноваты, он их просто пригласил освещать». Как и коллега, Милевский утверждает, что при нем ни художника, ни журналистов не валили на землю (однако, как настаивает сторона защиты, соответствующий эпизод зафиксирован на видео). Он слова Павленского о смысле акции прочел в объяснении, и с тем, что ФСБ — террористическая организация, не согласен. О своих должностных обязанностях в экстренных случаях Милевский говорить отказался, сославшись на тайну.

Еще один сотрудник той же военной части Дмитрий Жильцов в тот день также был на дежурстве, заметил возгорание и направился к зданию ФСБ. «Что именно происходило, я видел достаточно смутно, потому что было ночное время и я находился на достаточно большом расстоянии», — рассказал свидетель. После задержания трех находившихся у здания людей Жильцов остался на месте происшествия. Он утверждает, что задержанных на землю не валил и не видел, кто это делал. Лично он, по его словам, задерживал только одного из журналистов — взял его за руку. «Дальше молодые люди махали руками, кричали, что они представители СМИ, имеют право ходить, где хотят. Молодой человек продолжал снимать на камеру происходящее», — рассказал Жильцов. По его словам, он представился задержанным полицейским.

— То есть вы его задерживали как полицейский?

— Как полицейский, я тоже имел право его задержать.

—То есть вы действовали в соответствии с законом о полиции при задержании?

— Нет, со служебной инструкцией.

— А законом о полиции вы руководствуетесь?

— Когда как.

Далее Динзе задает Жильцову прямой вопрос, зачем он кинул журналиста на землю, схватив его за шею. Свидетель такие действия отрицает, несмотря на заявление защитника о том, что этот эпизод присутствует на видео. Адвокат интересуется, как же тогда представитель СМИ оказался на земле. «Пытался скрыться с места происшествия, — отвечает Жильцов, но после исправляется, — видимо, споткнулся».

И вновь, как и коллеги, объяснять свои полномочия он отказался. Правда, сослался при этом не на гостайну, а на то, что они записаны в «служебной инструкции» и именно потому озвучить их нельзя.

Ранее двое сотрудников военной части предположили, что Павленский мог уйти после задержания, однако Жильцов дал иной ответ.

— Павленский мог уйти от вас?

— Нет, не мог.

— Почему?

— Потому что был задержан.

Позже выясняется, что ему, со слов свидетеля, препятствовал бы сотрудник Голумян.

— Каким образом препятствовал?

— Находился с Павленским рядом. Не знаю, за руки они там держались или что, — неуклюже развивает свою мысль сотрудник военной части.

Причиной доставки задержанных в ОВД Жильцов называет «необходимость выяснить личность». Почему Павленскому не объяснили, что он задержан и не предложили самостоятельно проследовать с полицейскими, свидетель объясняет туманно:

— Павленский демонстративно не уходил с места происшествия.

— Тогда зачем вы его перемещали? — интересуется Динзе.

— Мы не знали, что это за личность и какие у него намерения дальше, — слегка смешавшись отвечает Жильцов.

Следующим показания дал сотрудник военной части Евгений Хребтов. По его словам, он также прибыл на место поджога и задерживал журналистку. «Двое других вели съемку. Я их остановил для выяснения личности. Они особо не сопротивлялись, но пытались пройти. «У вас своя работа, у нас — своя, что вы нас задерживаете?» — говорила журналистка и махала руками», — рассказал Хребтов. В ответ он попытался остановить девушку, преградил ей путь руками.

— Она имела право вести видеосъемку? — спрашивает Ольга Динзе.

— Она находилась с человеком, который совершил правонарушение, — переходит на безопасную стезю казенного языка свидетель.

— Но она имела право вести видеосъемку? — не унимается Динзе.

— Да. Но я тогда еще не выяснил, что произошло, там находилось три человека. Я остановил ее, чтобы выяснить, что она делает.

— То есть это входит в ваши должностные обязанности — задерживать человека, чтобы выяснить, что он делает?

— Да, — под смешки из зала резюмирует свидетель.

И тут же вызывает новый смех. По словам Хребтова, он не представился журналистке, как требует закон о полиции, потому что она «не дала такой возможности».

Как и коллеги, Хребтов был в форме полиции, которую на службу и носит, хотя «является сотрудником военной части». Он также отметил, что подчиняется не закону о полиции, а все той же служебной инструкции, которая как раз и предписывает ему носить такую форму.

По его мнению, у здания в тот момент находились 3-4 человека. Кто именно поджигал дверь, свидетель не видел. Всех задержанных он и его коллеги передали некой «тревожной группе», которая и отвезла их в ОВД.

Следующим показания дал тот самый сотрудник военной части, который задерживал Павленского — Дмитрий Голумян. Он не скрывает, что сначала взял художника за предплечье, а потом повалил Павленского на землю. Свои действия он объясни тем, что ему на руку и на ногу «вылился бензин». Правда, как это вышло, если Павленский просто стоял с канистрой, свидетель пояснить не может. Он посчитал, что акционист может представлять опасность, однако сознается: художника на предмет оружия он не досмотрел. Упал ли в итоге Павленский в лужу бензина, Голумян не знает.

Со слов свидетеля, далее он силу не применял, потому что Павленский молча лежал и скрыться не пытался.

— Скажите, пожалуйста, а какие-то приемы, расслабляющие удары к Павленскому применялись? — интересуется Динзе.

— Нет, — пожимает плечами свидетель, и соратница Павленского Оксана Шалыгина в этот момент скептически качает головой.

Голумян подтверждает, что его коллеги задержали журналистов, называя их «сообщниками» художника. Задержать Павленского он считал своим долгом, поскольку тот «повредил здание», которое охраняет его военная часть. Более того, силовик уверен, что здание ФСБ — объект культурного наследия. На вопрос, почему, он отвечает: «Ну, может, я хотел его показать своим детям». Адвокаты замечают, что там пытали людей, но суд их прерывает, и реплика повисает в воздухе.

Последним показания дал еще один сотрудник военной части Михаил Тарасов. Он также участвовал в задержании и слышал объяснение Павленского о том, что «он художник, это его произведение, и его причина — идеологическое неприятие ФСБ». Изначально Тарасов тоже посчитал действия акциониста опасными, однако признается: свою проверку сотрудники военной части по этому эпизоду проводить не стали.

— Почему не стали проводить проверку ФСБ? — спрашивает Динзе.

— Он не совершал теракт, все было понятно, — отвечает свидетель. По его словам, сотрудники военной части ограничились объяснениями для начальства.

— Но он же говорил про идеологическую ненависть, — напоминает Динзе.

— А после того, как установили личность, уже не важно было, что он там говорит, — парирует свидетель.

Следующее заседание по делу судья назначает на 27 мая в 14:00.

Напомним, рассматривается уголовное дело по акции «Угроза», в ходе которой Павленский поджог дверь здания ФСБ на Лубянке в ночь на 9 ноября 2015 года. Акционист изначально обвинялся в вандализме, однако позже следствие переквалифицировало обвинение на «уничтожение или повреждение объектов культурного наследия». Сам Павленский неоднократно требовал квалифицировать его действия как терроризм, поскольку аналогичная абсурдная, по его мнению, квалификация была применена в «деле АБТО» (его фигуранты получили большие сроки реального заключения за ночной поджог подоконника здания ФСБ) и деле крымчан Александра Кольченко и Олега Сенцова.

Алексей Бачинский